Все говорят, что правды нет в ногах, но правды нет и выше...
08.10.2019 в 13:44
Пишет N.K.V.D.:Валькирии Войска Польского: Женский пехотный батальон имени Эмилии ПлятерURL записи
Легендарные амазонки считались предками сарматов, а польская шляхта — их потомками. Вряд ли это так, но в ХХ веке с воинственностью полек могли сравниться разве что израильтянки и курдки. Почему же тысячи польских девушек и женщин взяли в руки оружие в годы Второй мировой?Читать дальшеОб отношениях
Русско-польские отношения никогда не отличались теплотой. Уж очень долгая у двух славянских народов история борьбы за гегемонию в Восточной Европе. А затем вековых попыток поляков освободиться из-под руки победившего конкурента.
Первая попытка создать армию из пленных польских солдат и офицеров, оставшихся после расстрелов 1940 года, окончилась скандалом. Польское правительство в изгнании и генерал Андерс отказались воевать на советском фронте. Войско отправилось через Иран к британцам.
В Москве знали о настроениях поляков, которые недолюбливали и коммунистов, и русских, а русских коммунистов — особенно. Однако катастрофа 41-го не должна была повториться. Западную границу требовалось вынести как можно дальше на запад, и потому самостоятельность Польши была недопустима.
Независимое польское государство со 146% гарантией было бы враждебным СССР. Так что требовалось создать лояльную Москве Польшу. Вот только хоть сколько-нибудь лояльных ей поляков почти не существовало в природе, в отличие от чехов и словаков.Десятки тысяч советских поляков расстреляли в 37-38 годах в ходе «польской операции» НКВД. В том числе — основную часть верхушки польской компартии, которую заодно ликвидировали как организацию.
Штандарт батальона им. Эмилии Плятер
Десятки тысяч выживших были брошены в лагеря, сосланы, потеряли близких, и к советскому государству испытывали… сложные чувства.
С сотнями тысяч поляков, депортированных в Сибирь и Казахстан после западного похода РККА с бывших Кресов Всходных, всё было тоже плохо. Их лишили прав, бросили в эшелоны и поселили «среди нигде».До депортации это были люди националистических взглядов: тому способствовала жизнь у восточной границы, среди недовольных свирепой полонизацией белорусов и украинцев. Ещё были пленные, не угодившие в катынскую мясорубку и не попавшие в армию Андерса.
Теперь из этих людей, у которых не было причин любить СССР и Сталина, требовалось создать армию, которая стала бы сражаться плечом к плечу с РККА и нести на своих штыках просоветский режим в Польшу. Теоретически это было невозможно — но «нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики».
Искусство компромиссов: создание армии Берлинга
После ухода Андерса Сталин в начале 1943 года сформировал «Союз польских патриотов» — главным образом из коммунистов, которым посчастливилось во время большого террора оказаться вне СССР. «Союз» инициировал создание новой польской армии — идейно выдержанной и строго просоветской. Насколько это возможно.
Для начала решили организовать пехотную дивизию. Писательница и страстная сталинистка Ванда Василевская предложила назвать её в честь короля Ягайло — победителя тевтонцев при Грюнвальде.Именовать почти советскую дивизию в честь короля, реакционного феодала и угнетателя народных масс было сомнительным решением. Она получила имя Тадеуша Костюшко: революционера прогрессивных взглядов. А для личного состава — приятная «фига в кармане», ибо воевал он с «московитами».
Советская писательница и полковник РККА Ванда Василевская выступает перед польскими жолнежами.
Армию возглавил Зигмунд Берлинг, спасшийся от Катыни активным сотрудничеством с НКВД. Он не поехал к англичанам — и вытянул счастливый билет. Подполковник получил генеральские звёзды, к ним — командование дивизией, а затем и целой армией. Берлинг не скрывал, что хотел бы сделать Польшу собственной военной диктатурой, и из-за этого конфликтовал с «Союзом польских патриотов» — но других кадров у товарища Сталина не было.Под знамёна дивизии в Селецкие военные лагеря под Рязанью стали стекаться добровольцы — в основном из депортированных в Сибирь и Казахстан. Ни симпатий к СССР, ни иллюзий почти никто не питал. Однако поход на запад был шансом вернуться на родину из ссылки и выкинуть из неё «новых тевтонцев». Да и условия в армии были лучше, чем тяжёлый труд спецпоселенцев в сибирской и казахстанской глуши.
Зигмунт Берлинг
Плюс здесь «все были свои». Можно было говорить на своём языке и не слишком скрывать свои взгляды. Ради создания «ручной» польской армии Советы были готовы закрывать глаза на антисоветские воззрения личного состава — даже в среде «офицером по политической части». «Замполитка» Джевецкая писала в дневнике, не предназначенном для публикации: «Я пришла по своей воле, чтобы не ждать голодной пайки и говорить по-польски».
В дивизию допустили даже шокировавших советских людей капелланов с регулярными католическими богослужениями — хотя католицизм в СССР категорически не приветствовался.Помимо трёх пехотных полков в дивизии появился отдельный батальон. Почти весь его личный состав состоял из женщин. Как это случилось?
Бойцы дивизии имени Тадеуша Костюшко на молитве
Рождение батальона имени Эмилии Плятер
Отношение поляков середины ХХ века к вооружённым женщинам было сложным. С одной стороны, традиции консервативной католической страны предписывали «традиционные гендерные роли». С другой — поколения поляков и полек росли на образах отважных воительниц: воспетой Мицкевичем Эмилии Плятер, Баси Езёрковской со страниц Сенкевича.Когда на руинах Первой мировой Польша вернула независимость и попыталась заодно восстановить «исторические границы», многие тысячи полек взялись за оружие и встали плечом к плечу с мужчинами. Они служили даже в кавалерии и военной разведке, в том числе на офицерских должностях. Не было женщин только в немногочисленных и элитных танковых войсках и авиации.
Представления милитаризованной межвоенной Польши напоминали Хайнлайна: гражданин республики должен быть солдатом. К началу следующей войны почти миллион полек прошли военную подготовку в парамилитарных организациях. С началом оккупации они включились в борьбу. Их привычка к дисциплине, физическая форма, знание полевой медицины, умение обращаться с оружием и системами связи оказались сильнейшим подспорьем в подпольной борьбе Армии Крайовой.
Нацисты подозревали каждого поляка-мужчину, но долго и упорно не желали видеть угрозы в женщинах, особенно в модной одежде.
В составе АК возникли женские диверсионные группы и отряды киллеров, устранявшие гестаповцев и предателей. Множество полек с хорошей военной подготовкой приняли участие и в Варшавском восстании.Ванда Василевская предложила следовать этой традиции и в дивизии имени Костюшко. К тому же в РККА уже существовали женские части, и это вполне соответствовало и советскому, и польскому духу. Берлинг поначалу был категорически против. Максимум, на что он соглашался — заменить часть мужчин на небоевых должностях, как в армиях союзников.
Участники Варшавского восстания
Однако обнаружилось, что прибывающие в Сельце из Сибири и Казахстана польки массово желают «не тарелки мыть», а непременно взять в руки оружие и идти с ним освобождать свою страну. Первые оказались под Рязанью, приехав вместе с семьями. Затем появились и «одиночки». Многие приехали, узнав о формировании дивизии из газет — хотя о женском батальоне в статьях не писали.
Некоторых целенаправленно мобилизовали в местах массового проживания «спецпоселенцев». Большинство отнеслись к этому с энтузиазмом: как к шансу вырваться из Сибири, вернуться в Польшу, да ещё и пострелять в немцев.Третьего июня 1943 года официально появился отдельный женский батальон. Он получил имя Эмилии Плятер — девушки из древнего немецкого рода, возглавившей повстанцев на северо-востоке современной Литвы в 1831 году и одержавшей несколько побед над русскими отрядами.
Цвета униформы женского батальона.
Выбор образа был почти неизбежен — в польской и литовской истории Эмилия занимает место «своей Жанны д’Арк».
Бойцы батальона незамедлительно получили прозвище «плятеровки».
Личный состав насчитывал около 700 женщин, почти все — от 17 до 25 лет. Часть были физически крепкими и закалёнными суровой сибирской работой, часть приходилось откармливать после хронического недоедания и истощения в «спецпоселениях».
Батальон состоял из отборной роты автоматчиц (или «фузилёрок» — по традициям старой польской армии), к которой позже добавилась ещё одна. А также двух стрелковых рот и тяжёлой пулемётной роты с «максимами»; взводов связи, разведки, противотанкового, медицинского и прочего полагающегося.
Как «плохой скаутский лагерь» стал лучшим батальоном дивизии
Поначалу в батальоне царил фантастический бардак.
В его рядах состояло множество барышень, которые не успели пройти военную подготовку в силу того, что на момент депортации им было по 14 лет. Воевать они хотели, но об армии, дисциплине и оружии имели самое смутное представление. Замполитка Джевецкая мрачно комментировала в дневнике: «Кончился казахстанский маразм, начался бабский».
Лучше всего дело обстояло с внешним видом батальона. На присяге дивизии 15 июня «плятеровки» выглядели, «будто разом собрались идти под венец». Хотя длинные волосы всем обстригли — для более подобающего военным облика.
Всё остальное было плохо.
Джевецкая писала, что девушки были испуганы, не понимали происходящее, и оттого «роптали и вели себя неискренне».Первый командир, поручик Соболевский, пытался исправить это гуманизмом, прощать слёзы и ошибки, вести себя по-отечески. Он заслужил симпатии подчинённых — но в организации боевой части не слишком преуспел. Батальон стал напоминать «плохой скаутский лагерь», и даже должности назывались «по-харцеровски».
Stanisława Drzewiecka
На его место поставили более жёсткого поручика Маца. Тот закрутил гайки и навёл орднунг с дисциплиной, «удерживая себя, чтобы не реагировать на бардак как в нормальном подразделении». На фоне доброго Соболевского Мац, по общему мнению, был «кошмаром», но именно он превратил батальон из «скаутского лагеря» в боевую единицу.
Восемь взводов поначалу возглавили советские лейтенантки, выпускницы Рязанского офицерского училища. В дивизии вообще был страшный дефицит польских унтер-офицерских и особенно офицерских кадров: к моменту присяги заняты были только 37 процентов офицерских должностей.Ничего удивительного — тысячи пленных офицеров были расстреляны в Катыни и других местах, а большинство уцелевших ушли с Андерсом. В качестве временной меры использовали офицеров и сержантов РККА, частью из советских поляков, но это не устраивало обе стороны.
При батальоне организовали унтер-офицерские курсы, а 54 солдатки отправились учиться на офицеров в Рязанское училище вместе с 450 сослуживцами мужского пола. Часть из них не вернулись в батальон, а в званиях подпоручиков и поручиков заняли командные должности в других частях. Мужчины-подчинённые поначалу воспринимали это с недоумением и негативом, однако командирки в боях доказали право на погоны.
Мац стал готовить батальон по нормативам обычного «мужского» подразделения. Вскоре стало ясно, что многие солдатки «не тянут» таких нагрузок. Их стали переводить на небоевые должности в штабах, тыловых частях и подразделениях связи дивизии, затем корпуса и армии. На их место приходили новые претендентки. Часть их тоже не выдерживали и отсеивались — но получали нужные военные навыки и привычки.К моменту выдвижения к фронту оказалось, что «хозяйство Маца» сумело стать «единственным полностью организованным и обученным военным подразделением» дивизии. Сроки подготовки остальных сорвало желание «Союза польских патриотов» торжественно отправить дивизию на фронт 1 сентября — то есть в годовщину нападения Германии на Польшу. Ранее принятый план выходил на сомнительную для поляков дату входа РККА в Кресы Всходные. Ну а поручик Мац и его подчинённые очень старались и успели раньше.
Лагерь в Рязани
На фронте
Ввод дивизии в бой всё равно задержался. Командование Западного фронта во избежание ненужных потерь и достижения единообразия запустило её переобучение по новейшим стандартам РККА. На освоение новых премудростей ушли недели.
Наконец дивизию включили в 33-ю армию. Она должна была наступать на укрепления немецкого Восточного вала под Горками к юго-востоку от Орши, через раскисшую от дождей долину реки Мереи. У армии почти не было численного превосходства над хорошо окопавшимся и оснащённым противником. Его и не планировали — смыслом операции было отвлечь немцев от главного удара 10-й гвардейской армии на Оршу к северу от Днепра.
Польскую дивизию поставили в центре — на передовой готовящегося наступления. В ударе принимали участие почти все её боевые подразделения — включая роту автоматчиц.Узнав о появлении поляков, немцы развернули пропаганду: стали играть над полем будущей битвы мазурку Домбровского и призывать на польском языке дезертировать, убивая евреев и коммунистов. Эффекта это не возымело.
Ленино: первые потери
Утром 12 октября, после артподготовки и благословления капелланов, польские пехотные цепи в полный рост, удивляя советских коллег, пошли на немецкие позиции. Они прорвались и заняли первую линию вражеских траншей. Два отделения автоматчиц из батальона Эмилии Плятер выделили для охраны штабов 1-го и 2-го полков. Взвод автоматчиц охранял штаб дивизии. «Плятеровки» занимались и конвоированием пленных — пары автоматчиц уводили в тыл группы по десять немцев.
Затем начались упорные бои за занятие назначенных сёл и высот. Немцы контратаковали. Большие потери полякам нанесли массированные удары «штук». Советской авиации и действовавшим там же французам из «Нормандии-Неман» не удалось надёжно прикрыть наступление. Автоматчицы у штабных землянок тоже попали под бомбовые удары.
Тогда же батальон понёс первую потерю: автоматчица Анёля Кживонь сопровождала грузовик с ранеными, в нём же везли важные тактические карты. Колонна угодила под налёт, машина вспыхнула. Анёля бросилась в огонь спасать раненых и карты. Посмертно её удостоили звания Героя Советского Союза и креста Virtuti Militari.Раскисшая долина реки мешала доставке на передовую боеприпасов, эвакуации раненых и проходу танков. Поляки пытались продолжить атаки ночью, но без особого успеха. В темноте немецкий отряд, укомплектованный фольксдойче из Польши, воспользовался знанием языка и пробрался в польский тыл. Он ударил по штабу дивизии. 1-й взвод автоматчиц принял бой и отразил нападение, потеряв умершими от ран шестерых. Бойцы других рот батальона помогали медикам, многие из которых погибли под бомбами и при эвакуации раненых.
Сержант Анёля Тадеушевна Кживонь
Берлинг считал, что явная неудача наступления и стягивание немцами подкреплений должна была вести к остановке и изменению планов. Иначе всё, чего достигнет дивизия — увеличения и без того высоких потерь. Командарм-33 Гордов потребовал продолжения атак по тому же плану.
Склонность советских командиров к многократным атакам по одному шаблону отмечалась ещё в Испании. Она вела к тяжёлым потерям и редко помогала прогрызть оборону пристрелявшегося врага, но продолжала считаться нормой. Артподготовка на второй день предполагалась в пять раз меньшей.Берлинг посчитал Гордова «мерзавцем, дураком или сумасшедшим», однако подчинился.
Польская дивизия продолжила удары, сумела продвинуться и взять Ползухи — но потери за два дня достигли трети личного состава и процентно превысили число погибших и раненых поляков в битве при Монте-Кассино, считающейся «мясорубкой» для армии Андерса.
Берлинг остановил атаки и приказал перейти к обороне на занятых позициях, за что имел тяжёлый разговор с Гордовым. Ночью поляков отвели с фронта, их место заняла советская 164-я дивизия. Кто принял это решение, неясно до сих пор. Кто-то говорит о раздражении «польской трусостью» командарма-33, кто-то указывает на просьбу Ванды Василевской лично Сталину.
От Орши до Варшавы
В Москве число погибших и раненых сочли «нормальным», а политический и пропагандистский эффект — великолепным. Сталин использовал первый бой дивизии и её потери, чтобы показать Рузвельту и Черчиллю «решимость польского народа» поддерживать Союз польских патриотов и СССР.Бойцов дивизии наградили польскими и советскими орденами и медалями, включая шестнадцать Virtuti Militari. Троих посмертно удостоили звания Героя Советского Союза: Анёлю Кживонь, капитана Владислава Высоцкого, первым ворвавшегося в немецкие окопы и погибшего, ведя свой батальон в штыки на вторую линию; и капитана Юлиуша Хибнера, который в критический момент с тяжёлыми ранениями повёл батальон в бой взамен погибшего командира. Правда, Хибнер оказался лишь раненым, после чего дослужился до генерал-майора, в том числе в спецслужбе KBW, — а затем ещё и стал физиком‑ядерщиком.
Поток добровольцев в дивизию с боями и движением на запад неуклонно рос. Поляки стремились вернуться на родину и освободить её. Москве нужна была мощная «своя» польская армия, чтобы иметь веские козыри в критически важном для безопасности СССР вопросе о послевоенной Польше.
На смену дивизии пришёл корпус, он вырос в армию, к которой по мере освобождения страны прибавилась вторая.
А вот женский батальон имени Эмилии Плятер больше не оказывался на передовой — кроме эпизода на подходе к восставшей Варшаве в августе 44-го, признанного неудачным. Потери среди женщин-военных были сочтены нежелательными. Зато дисциплинированные и внимательные солдатки оказались идеальными для гарнизонной и караульной службы.Желающие сражаться непременно на передовой росли в званиях и переходили офицерами, унтерами или профильными специалистами в «обычные» мужские части. Некоторые радистки перешли в элитную воздушно-десантную штурмовую бригаду, где выполняли задачи в ДРГ за линией фронта. Немало бывших «плятеровок» в званиях хорунжих и подпоручиков на передовой командовали взводами: пехотными, пулемётными, миномётными.
Рос и статус батальона. Из дивизионного он перешёл в корпусное подчинение, затем — армейское. А с 14 марта 1945 года находился в прямом подчинении польского генштаба. Он прошёл военными дорогами от Орши к Житомиру и Луцку. При пересечении границы многие целовали землю. Дальше их дорога шла в Люблин, Седльце и, наконец, в Варшаву — в октябре 1944 года. Там они и остались при генштабе.
К тому времени в Войске польском уже служили многие тысячи женщин. К концу войны батальон имени Эмилии Плятер составлял лишь пять процентов их общего числа: от стрелковых рот и артдивизионов до военно-политического аппарата.Время и война меняли отношение бойцов армии Берлинга к СССР, коммунизму и русским. Исторические обиды и личные трагедии отступали в прошлое на фоне боевого братства и войны с нацистами — общим жестоким врагом, считавшим оба народа «недочеловеками». После войны ветераны армии Берлинга, в том числе «плятеровки», стали одним из главных оплотов социализма и власти просоветской Польской народной республики.
После войны многие «плятеровки» поселились на новых западных землях Польши в деревне Залипе Дольне — бывшей Нидерлинде в Силезии, а ныне на стыке Польши, Германии и Чехии. С 1962 года деревню и всю гмину переименовали в Плятерувка.По мотивам их адаптации к мирной жизни в 1969 году сняли кинокомедию «Девичий заговор». Сюжет не имел ничего общего с реальностью, но фильм был популярен. Сценаристкой выступила уже упомянутая язвительная замполитка Джевецкая. При ПНР она издала идеологически выдержанные мемуары «С Оки мы шли», а после падения Восточного блока вышли и её гораздо менее политкорректные дневники.
В мирной жизни.
Тогда же на волне освобождения от режима ПНР и возможности говорить о том, о чём раньше требовалось молчать, на ветеранов армии Берлинга как на «пособников большевиков и сторонников режима» хлынул вал критики — частью справедливой, частью откровенного вранья.
Не обошла эта доля и «плятеровок». В некоторых «срывающих покров» публикациях их именовали «плятеранками», по аналогии с «маркитантками», и называли военно-полевым борделем для берлинговских генералов и полковников.Справедливо это не больше, чем аналогичные обвинения в адрес советских «ночных ведьм» из 46-го авиаполка. Тщательно изучив источники и документы, в 2001 году варшавский суд приговорил главного пропагандиста этой версии Генрика Пекуча к двум годам тюрьмы за клевету.
И совершенно правильно сделал.
-
-
08.10.2019 в 17:43Понравилось, но есть один вопрос, который до сих пор трудный для русских историков. Это - уход армии генерала Андерса. И тут автор тоже попадает в общий штамп.
Честно говоря, я не понимаю этого. С военной точки зрения это небольшой эпизод, для СССР вообще без значения. Для политических нужд его раздули до небес. И я не видел ни одного русского обсуждения этого события с чисто человеческой и гуманитарной точки зрения.
У меня есть несколько толстых книг про Андерса и его армию (нет воспоминаний генерала, надо это исправить). Статья повыше, правда, о "платеровках", так что трудно ожидать, чтобы в ней писали подробно про Андерса. Я тоже коротко напишу только основные факты:
1) Андерс сидел в тюрьме на Лубянке, когда ему предложили командование армией в СССР. Несмотря на "теплый приём", он в то время был сторонником военного сотрудничества с СССР - даже называл тех офицеров и генералов, которые сопротивлялись договору Сикорский-Майский, предателями. Об этом свидетельствуют многие источники.
2) взгляды генерала не изменились сразу - на это повлияло не только состояние прибывших с Гулага добровольцев или подозрения в убийстве польских офицеров. В основном Андерс разочаровался том, как себя вели советские сотрудники - военные и служащие - во время формирования польской армии. Я часто слышал о том, что СССР передал армии Андерса обмундирование, оружие и продовольствие. Однако - на всех фото, которые я видел, также тех снятых ещё в СССР большинство солдат носит британские battle-dresses, в воспоминаниях тоже это подтверждается. Основу провизии становили тоже британские corned beef. А что касается оружия - многие солдаты получили его только в Иране, как и всё тяжелое оборудование.
3) часто я встречал такое мнение - Андерс и его армия трусливо сбежали, несмотря на то, что СССР выложил средства на снабжение войск. Я не видел ни разу упоминания о договоре британцев со Сталиным, на основании которого армия была выведена на самом деле. Андерс, конечно, со своей стороны тоже настаивал - он-то в то время уже насмотрелся на доходяг, которые хотели не то, что стать солдатами - некоторые просто хотели умереть среди своих. Да и наслушался он историй о том, как они провели время у дяди Джо. Генерал в то время лишился иллюзий начисто. Но он сам не смог бы уйти, да и не думаю, что сделал бы это в случае, если не получил бы точных приказов. А приказы были отданы согласно договору - Сталину тоже стало неудобно с этой армией, а ситуация на фронте зимой 1941/42 стала немного легче. Да и ему было на руку отпустить "неудобных" поляков, заступить их "своими". И послать вслед Андерсу клевету о том, как он нагло ушёл с поля боя, оставив сражающегося союзника.
Прости эмоции, если что. Для меня это очень больная тема.